Не бублик с маслом жив (1990)

Как Иванов и рассчитывал, на выходе любезная секретарша снабдила его пластиковым жетоном, предварительно прокомпостировав его.

- Желаю вам приятных сексуальных удовольствий в нашем канализационном мире, - прошептала она ему на прощание.

Иванов галантно поцеловал ее в макушку и, весело бряцая мечом об пол, направился к выходу.
Дверей, однако, оказалось две. Одна имела табличку с надписью "Для лиц без жетона", а другая - "Для лиц с жетоном".

"Ага", - решил про себя Иванов и только тогда открыл дверь для лиц с жетоном.

Как только он это сделал, несколько рук втянули его в темное помещение.

- Жетон! - сказал кто-то грубым мужским голосом на ухо Иванову, и тот протянул требуемый предмет.

Через несколько секунд включили свет, и Иванов увидел, что находится в комнате, битком набитой мужчинами и женщинами разного возраста и комплекции, но все они были полностью голые.

"Однако не любят здесь одежды", - решил Иванов, и с него тут же сняли тряпку.

- Есть комплект! - зычно выкрикнул тот же мужской голос. - Выпускайте!

Одна из стен комнаты разъехалась, и народ вывалил наружу.

Увлекаемый толпой, Иванов оказался в огромном искусственном помещении, напоминающем спортивный зал, только раз в пятьдесят больше размерами.

Архитектура зала сразу поразила Иванова. Здесь было много всего: мягкий дерн с травкой устилал пол, кое-где был песочек, холмы с дырами пещер, журчала водичка, зеленели насаждения в виде деревьев и кустов, с потолка лился мягкий свет, мурлыкала музычка, и всюду трубы, трубы и трубы. Большие и малые, зеленые и красные, железные, деревянные и пластмассовые, кривые и прозрачные. Всякие.

Вскоре откуда-то из пещер стали появляться люди обоего пола, одетые самым соблазнительным образом. Они подошли и стали разбирать из толпы себе партнеров. В воздухе завис негромкий шум множества голосов. К Иванову подошли две зеленоволосые девушки в одних чулках чешуйчатой фактуры и, обняв его за торс, куда-то повели, приговаривая всякие глупые вещи.
Пока они шли к одной из уютных пещер, Иванов узнал, что одну из девушек зовут Глафира, а другую - Матильда, и что они сейчас будут трахать Иванова до его опупения, поскольку он, Иванов, такой хороший засранец.

Иванов на это наплевал, но спросил, не знают ли они некой русалки по имени Матрена.
Девушки ответили, что они тут все русалки и Матрен среди них тоже хватает,

- Ты много не разговаривай, - говорила ему Глафира, - а то не успеешь испытать всех канализационных благ.

- Ну ладно, - сказал Иванов.

Через полчаса в зале воцарилась тишина, прерываемая лишь громким чмоканием и сладостными сгонами. Засранцы получали свое вознаграждение.

А Иванов лежал, развалясь на тахте, и пудрил дамам мозги, пока они пытались что-то делать.

- Гражданки! - говорил он им, потягивая из бутылки кефир. - Вашу тягу к труду да на нужное бы русло! Это же сколько труд зазря уходит. Вот ты бы, Матильда... не останавливайся... ты бы с успехом могла на стройке работать этим... штукатуром. А ты, Глафира, в шахте забойщиком. И оставь рукоятку моего меча в покое. Помоги лучше Матильде, а то у нее уже губы посинели.